— Не думала… — задумчиво повторил Гром. — И как это у тебя получалось?

— Хорошо получалось, — сказала Паля. — Только этим волшебством не все можно сделать. Стол, например, не сделаешь. Очень долго приходится думать, каждой доске нужно рассказать, где она должна быть, а они ещё, бывает, не слушаются…

— Не слушаются… стол не сделаешь, — повторил Гром. — Каша готова. Он достал тарелки, наложил кашу, внимательно разглядывая то, что у него получилось.

— Давай попробуем, — сказал он. — По виду она совсем другая, на кашу совсем не похожа, а что получилось на вкус, сейчас узнаем.

Гром поднес ложку к лицу, и положил кашу в рот. Он немного пожевал, лицо его стало совсем грустным.

— Вкус другой, — сказал он. — Но есть можно, и даже по-своему вкусно.

После этих слов он поставил тарелку перед Палей, и она тоже стала есть. Действительно, вкус у каши получился совсем другой, может быть потому, что обычная каша варится из многих зерен, а здесь всего было одно. И каша была поэтому похожа не на кашу, а на кисель.

Но Пале понравилось, и домовенку тоже, он почти всю кашу на её тарелке съел. И Пале пришлось самой накладывать ещё каши, потому что старичок сидел перед своей тарелкой и ничего вокруг не замечал, продолжая думать о чем-то. Так она ходила ещё два раза, пока домовенок и она не наелись, а сам Гром только половину своей каши съел.

— Я поела, — сказала Паля. — Спасибо, каша была вкусная.

— Поела? — удивился старичок. — А… прости, я что-то задумался. Скажи, а что, действительно, твой циркус изменил так камни, что Кноп не пострадал?

— Он так сказал, а я ему верю.

— Это хорошо, — сказал Гром. — Но я бы хотел сам в этом убедиться. Ты пойди куда-нибудь, погуляй, а я посмотрю в свой шар. Узнаю, все ли хорошо у мальчика…

— Ладно, — согласилась Паля. — Я только возьму с собой циркуса, а то ему одному скучно.

— Хорошо, — согласился старичок. — Только больше волшебством лучше пока не занимайтесь. Идите в лес, погуляйте там.

— Ладно, — сказала Паля. — Мы пойдем в лес, там тоже интересно. Гром покачал головой и строго повторил.

— Никакого волшебства, просто гуляйте, и все. Деревья не обижайте, и зверей тоже…

— Не будем, — сказала Паля и побежала в свою комнату. Циркус как всегда сидел в ванной, когда Паля сказала, что они идут гулять, циркус сначала не хотел, но потом согласился, когда Паля ему сказала, что будет ему все объяснять и рассказывать.

В лесу циркус сразу подошел к муравейнику, может быть потому, что там уже стоял домовенок и тыкал в него палкой.

— Зачем ты это делаешь? — спросил циркус.

— А мне нравится смотреть, — сказал домовенок, — как они начинают бегать, суетиться, искать того, кто это им делает. А меня они не видят, потому что я — большой, для них, как целая гора.

— Не делай так, — попросил циркус. — Ты же видишь, они озабочены, у них и без тебя много разных проблем, а тут ещё ты.

— Ну и что? — засмеялся домовенок. — А мне нравится, как они бегают. Циркус откатился к Пале.

— Ты знаешь, что они — живые? — спросил он. — И что он им делает плохо? Паля кивнула головой.

— Конечно, знаю. Я ему уже домовенку говорила, чтобы он их обижал, только он ничего не понимает.

— Пойдем куда-нибудь, — сказал циркус. — А то мне смотреть, как он их обижает, совсем не нравится. Они пошли дальше, Паля посмотрела на муравейник, но домовенка уже не было.

— Опять наверно спрятался, — подумала она. — И теперь подсматривает за мной из-за какого-нибудь куста.

Циркус катился впереди, и Паля ему рассказывала про все, что успела узнать про этот лес. Про деревья, которые не пускают плохое в этот лес, и, что они тоже живые, и что они, как люди, тоже болеют, стареют и умирают.

Она рассказала и про траву, и про зверей, про птиц, в том числе и про ворон, которые служат злым волшебникам и колдунам, потому что совсем никого не любят, и про многое другое, что успела узнать за свою недолгую жизнь.

Циркусу нравилось в лесу, он подходил к каждому дереву, которое им встречалось на пути, и пытался разговаривать с ним на непонятном Пале языке, но деревья его похоже не понимали.

Он даже подозвал белку, которая, сначала увидев, их поскакала куда-то по деревьям. Но, когда циркус что-то ей сказал, она вернулась, села на задние лапки и замерла, слушая то, что он ей говорит.

Пале было смешно за этим наблюдать, потому что и циркус и белка были очень похожи, оба носили густую шерсть, и даже цвет был у них почти одинаковым. А когда белка неожиданно свернулась в клубок, и у неё не стало видно ни рук, ни ног, то она совсем на циркуса стала похожа, только она не была такая круглая и толстая.

— Я с разными зверями не умею разговаривать, — сказала Паля циркусу. — А ты у белки спроси; — правда, ли они такие рассеянные, и забывают, куда свои запасы прячут? Циркус что-то сказал, потом послушал, что белка ему прощелкала в ответ, и сказал.

— Это и правда. У белок трудная жизнь, и у них много врагов, бывает, они, спасаясь от них, убегают, а потом боятся возвращаться туда, где они себе еду собирали.

— А ты тогда у неё спроси; — они не обижаются на тех, кто их запасы нашел и съел, они же сами все равно, может быть, обратно никогда не вернутся?

— Нет, — сказал циркус, выслушав цокот белки. — Они не обижаются, они совсем ни на кого не обижаются. Да, и память у них короткая. Они часто забывают, где спрятали свои запасы на зиму потому, что у них этих мест много. Может быть, потому и много, что они про них забывают…

— Это хорошо, — сказала Паля. — А то один человек мне уже раз это говорил, а я ему не поверила, теперь я знаю, что он меня не обманывал. Ты ещё будешь гулять по лесу, или домой пойдем?

— Пойдем домой, — сказал циркус. — Я уже есть хочу. А мне понравилось в этом лесу, здесь живет очень много животных, и все разные. А у меня дома, мало кто живет. Может быть потому, что очень холодно? А может, потому что у нас много злых существ, они сильные и ловкие, и готовы съесть любого, кто им в лапы попадется?…

— Ты меня не спрашивай, — сказала Паля. — Я же ещё маленькая и мало что знаю, а про твой дом совсем ничего не знаю. Вот, когда я вырасту, тогда и спрашивай, только я совсем плохо расту. Ты, вот, уже вырос, скоро уже выше меня станешь, а я все такая же, как была. Циркус засмеялся.

— Ты тоже растешь, просто ты этого не замечаешь. А я совсем и не вырос, я просто поел. А когда я вырасту, я знаешь каким буду?

— Нет, — сказала Паля. — Не знаю.

— Я буду больше твоей комнаты, только это ещё не скоро будет.

— Это хорошо, что не скоро — сказала Паля. — А то, когда ты будешь большим, ты, наверно, со мной дружить не будешь.

— Буду, — сказал циркус, покатился к Пале и её облизал своим розовым и шершавым языком. — Ты теперь навсегда мой друг, я тебе всегда помогать буду, потому что ты мне очень нравишься. Мне с тобой весело и интересно, я поэтому тебя и нашел, когда замка не стало…

Глава шестая

Они вышли из леса, циркус у муравейника остановился и что-то пробормотал. И тут Паля увидела домовенка, он вылез из кучи сухих сосновых иголок, увидел их, взвизгнул и снова исчез.

— Чего это он так испугался? — спросила Паля.

— Не знаю, — сказал циркус. — Может что-нибудь увидел, он тебе потом расскажет, а сейчас ты мне скажи, где зерна, которые мы с тобой вчера посадили? Есть очень хочется…

Паля показала на небольшой домик, который сотворил старичок.

— Гром все там спрятал, — сказал она. — Ты иди туда, ешь, а я пойду с ним поговорю. Циркус покатился к домику, а она вошла в замок. Старичка она нашла наверху в башне, он опять сидел и смотрел в свой хрустальный шар.

— С мальчиком все хорошо, — сказал он. — Он здоров, и волшебство твоего друга ничего в нем не изменило. Там, где он сейчас живет, ему нравится. Вместе с ним там находится ещё несколько мальчиков, они подружились, и им весело вместе. А вот что с тобой делать, никто не знает…